Сенцов голодает сегодня тридцать второй день. Тридцать. Второй. День. Вчера на фронте убит еще один парнишка. Двадцать шесть лет. Микола Вільчинський. Жена и двое детей. Четыре года в этот день назад был сбит "Ил" с десантниками при заходе на аэропорт Луганска. Пятьдесят четыре человека. Сам ты, после попытки твоего убийства, сидишь в бункере со сломанной в очередной жизнью, и думаешь, как, блин, начать все сначала.
И вот читаешь все эти мемасики про футбол, и...
Пару лет назад еще взорвался бы: "Что вы несете? Какая нахуй Никольская? Какой нахуй футбол? Ваша ебаная страна сейчас, вот прямо сейчас, убивает людей, гноит их в тюрьмах, у вас прямо сейчас второй месяц в камере медленно умирает от голода захваченный Мордором насильно, словно раб в средневековье, человек с потрясающим чувством достоинства и свободы! У вас репрессируют целый народ! У вас убивают сейчас! Понимаете? Убивают! Какой нахуй Мундиаль? Вы вообще уже ебанулись?"
А сейчас нет. Даже этого нет.
Настолько уже этот разрыв, этот водораздел непреодолим. Настолько уже разошлись в разные стороны, такая уже пропасть, настолько уже разные, совершенно никак не складываемые обратно в один миры. Настолько тот мир существует уже где-то совсем в параллельной вселенной. Настолько там сбит уже фокус на то, что нормально, а что нет, даже у самых лучших, самых честных, самых оппозиционных его жителей...
Ров с крокодилами - и пляшите там свои пляски с Мундиалем как хотите.
Точек соприкосновения нет уже совсем.
Даже уже не хочется, чтоб такой точкой соприкосновения было уже и слово "нахуй".
Party Like A Russian
Journal information